Франсуа Бедарида — Черчилль

Содержание → Глава седьмая ВЕЛИКИЙ АЛЬЯНС. 1941—1945 Восток и Запад: между Сталиным и Рузвельтом → Часть 1

Для Черчилля все внезапно изменилось в 1941 году. Неожиданный поворот судьбы спутал все карты. 22 июня в войну вступил Советский Союз, а 7 декабря — Соединенные Штаты. Теперь Англия была уже не одна. В борьбе с Гитлером у нее появились союзники, однако именно она оказалась центральным звеном в межконтинентальной коалиции. Отныне война стала мировой, а Британия возглавила «Великий альянс», как называл антигитлеровскую коалицию сам Черчилль,  — в честь альянса, составившегося против Людовика XIV во времена знаменитого герцога Мальборо, предка премьер-министра. На протяжении четырех лет Черчилль был одновременно и антрепренером, и исполнителем главной роли в этом грандиозном действе, предпринятом с целью разрушить ось Берлин — Рим. Именно этой задаче посвятил Черчилль всю свою энергию и деловитость. Он дал жизнь новой геополитике, которую старался не выпускать из-под своего контроля и которая характеризовалась — прямо по www.booksforlife.ru Шекспиру — «трехчастным делением мира»[296].

Осенью 1939 года, несмотря на вторжение Красной армии в Польшу и раздел этой страны между Германией и Советами, Черчилль удивил всех своим сдержанным отношением к политике Кремля. Он не присоединил своего голоса к хору негодующих соотечественников, осудивших действия советского правительства. Первый лорд адмиралтейства говорил о случившемся осторожно, избегал резких высказываний, оставляя себе тем самым путь к отступлению, а может быть, и к дальнейшему изменению позиции. Так, впервые комментируя события в Польше на Би-би-си 1 октября, Черчилль подчеркнул, что решение Сталина было продиктовано, прежде всего, национальными интересами Советского Союза. Кроме того, британский премьер-министр дал понять, что загадка русской души — эта «окутанная тайной головоломка внутри загадки» (знаменитое выражение Черчилля[297]) — на этот раз разгадана: Советский Союз попросту не мог спокойно смотреть, как гитлеровская Германия порабощает Балканы и Юго-Восточную Европу. А потому было очевидно, что столкновение интересов двух тоталитарных сверхдержав рано или поздно приведет к конфликту между ними. В октябре 1940 года Черчилль поистине проявил чудеса прозорливости, заявив своим ошеломленным военным советникам, что нужно быть готовыми к нападению Германии на Советы уже в следующем, то есть в 1941 году[298].

Однако лишь весной 1941 года сведения, полученные с помощью «Ультры», укрепили Черчилля в его предположении: массированное наступление германской армии на Восток не за горами. В начале апреля он приказал британскому послу в Москве, сэру Стэффорду Криппсу, срочно передать предупредительную ноту министру иностранных дел Молотову. Однако Криппс попытался увильнуть от поручения и лишь после того, как премьер-министр призвал его к порядку, передал-таки ноту, но не самому Молотову, а его заместителю Вышинскому. Черчилль все больше убеждался в том, что столкновения Германии с Советским Союзом осталось ждать недолго. Он сообщил об этом Рузвельту, тем более что 12 июня британские спецслужбы расшифровали письмо, отправленное из Берлина в Токио японским послом в Германии. В письме говорилось о неизбежности военной кампании против Советского Союза. Накануне вторжения гитлеровских войск в Страну Советов британский премьер-министр, прогуливаясь в Чекерс, сказал своему секретарю Колвиллу, что если бы Гитлер вознамерился захватить ад, то он, Черчилль, вступил бы в сговор с дьяволом[299].

Вот почему воскресным утром 22 июня, когда Черчиллю сообщили о начале операции «Барбаросса», он воспринял эту новость с ликованием и заявил, что вечером выступит с обращением на Би-би-си. Даже не поставив в известность военный совет, премьер-министр произнес в тот же день в радиоэфире длинную речь, достойную великого государственного деятеля. Гарольд Николсон назвал этот образчик красноречия «шедевром». «Великобритания,  — говорил Черчилль,  — сделает все возможное, чтобы помочь Советскому Союзу в борьбе с нашим общим врагом. На протяжении последних двадцати пяти лет,  — здесь премьер-министр упомянул о своем отношении к большевистскому режиму,  — не было более непримиримого противника коммунизма, чем я, и я вовсе не отказываюсь от своих убеждений. Однако общая беда стирает былые разногласия. Прошлое с его преступлениями, безумствами и трагедиями забыто. (. .. ) Перед нами стоит задача, которую мы не можем не выполнить,  — уничтожить Гитлера. (. .. ) Всякий человек, всякая страна, борющаяся с нацизмом, может рассчитывать на нашу помощь. Всякий человек, всякая страна, заключившая союз с Гитлером,  — наш враг. (. .. ) А потому мы окажем России и русскому народу любую помощь, какая в наших силах. Мы призываем последовать нашему примеру всех наших друзей и всех наших союзников во всем мире. (. .. ) Опасность, угрожающая России, угрожает и нам. (. .. ) Каждый свободный человек, каждый свободный народ, живущий на Земле, солидарен с теми, кто защищает свою землю, свои дома (. .. ), поля, которые их предки возделывали с незапамятных времен (. .. ), деревни, где хлеб добывают потом и кровью, но где не разучились радоваться жизни, где звучит веселый смех и растут дети»[300].

По правде говоря, правящие круги Лондона, где новость о начале реализации плана «Барбаросса» произвела эффект разорвавшейся бомбы, не разделяли мнения премьер-министра. Руководящая элита скептически отнеслась к актам доброй воли Черчилля и не верила в их успех. С одной стороны, британских чиновников скорее смущала, нежели воодушевляла мысль о возможном заключении союзнического договора с Советским Союзом. С другой стороны, большинство военных экспертов, учитывая неудачи Красной армии во время финской войны, ошибочно сходились во мнении, что войска вермахта подавят сопротивление Советской армии в несколько недель. Напрасно Черчилль выдумывал разные способы помочь советскому народу, например, переправить через Ла-Манш на французский берег небольшой экспедиционный корпус или поджечь шварцвальдские леса (эту идею Черчилль почерпнул в романах Герберта Уэллса). Военачальникам не составило труда растолковать ему, что эти планы — просто химера.

Закладки

Контактная форма

Для связи заполните все обязательные поля.